Напустили туману

12.02.2003

Елена Губайдуллина

Кукольный театр "Тень" выпустил премьеру - спектакль "Евгений ОнегЕн". Его авторы Майя Краснопольская и Илья Эпельбаум изобрели новый театральный жанр и назвали его "немая опера".

Подвох уже в названии спектакля. Нахально вырвалась в заглавные ошибочная буква Е. Значит, опять будет все неправильно. Опять будут парадоксы и мистификации, на которые Майя Краснопольская и Илья Эпельбаум большие мастаки. На сей раз в "Тени" выдумали абсолютно новый театральный жанр - немую оперу. О его преимуществах Краснопольская и Эпельбаум написали длинный манифест. Роли в немых постановках они предложили исполнять не актерам, а музыкантам, а слова решили поменять на музыкальные интонации. "Так гораздо выразительнее, да и выгоднее - можно сэкономить на певцах".

Немая опера "Евгений ОнегЕн" началась с прозаического пролога, объясняющего ошибку в фамилии главного героя. Актер "Эрмитажа" Игорь Письменный зачитал рассказ Рэя Брэдбери "И грянул гром", герой которого, оказавшись в прошлом, нечаянно наступил на бабочку. Невинный случай привел к мутациям и катаклизмам в будущем. Авторы спектакля предположили, что коснулись эти катаклизмы и оперы Чайковского "Евгений Онегин". Каким образом, нам показали сразу после пролога.

Вместо кукол в спектакле играют инструменты: в роли Татьяны – взволнованная виолончель, за Ольгу поет шаловливая скрипка, Ленский превратился в грустный фагот, Онегин в надменное фортепиано. Нотные листы основательно перепутали. Где раньше пели - теперь только играют, а оркестровые партии стали хоровыми. Персонажи раздвоились. При каждом актере-инструменте появился актер-музыкант, выполняющий ту же функцию, что и кукловод в кукольном театре. Ольга Калинова (Татьяна) выводит смычком смятенные признания. Автор музыкальной версии Андрей Семенов (Онегин) важно проигрывает послание на пианино и так же, по клавишам, отстукивает нравоучения девице-виолончели. Фаготист Алексей Сизов (Ленский) устраивает печальные похороны своему инструменту - разбирает на части, укладывает в футляр, словно в гроб, и посыпает бумажным снежком.

В финале показывают настоящую феерию с мириадами звезд: радостно топочет не в меру активный хор ("Сирин"), изображая челядь усадьбы Лариных; буянит деревенский бал - шутовские куплеты Трике играют на бутылочках и бокалах; черными тенями наступает на зрителей страшный сон Татьяны. "ОнегЕн" театра "Тень" перемешивает салонные развлечения и народные пляски, Чайковского и "Летку-Енку", пушкинскую поэзию и дворовые стишки. И никто не замечает, как одно переходит в другое. Кончается стеб - начинается лирика, а разудалый балаган оборачивается изысканным эстетством. Краснопольская и Эпельбаум знают толк в театральных туманах и световых переменах, от которых порой захватывает дух. Недаром их театр называется "Тень". Его заядлым поклонникам предстоит стать жертвой еще не одной лукавой мистификации.