|
Самая малость
Ведомости | Олег Зинцов Один из лучших спектаклей “Золотой маски” умещается на ладони
В фойе крохотного московского театра “Тень” несколько “Золотых масок” уже есть, но сейчас по логике и справедливости к ним должна добавиться еще одна. Результаты “Золотой маски”, объявленные вчера вечером, “Ведомости” прокомментируют завтра. Пока же мы можем только сказать, что премия “Новация” определенно существует ради таких спектаклей, как сочиненный в театре “Тень” “Апокалипсис”. Вообще-то под “новацией” на “Золотой маске” понимается все, что не влезает в рамки обозначенных фестивальной афишей жанров, т. е. драмы, оперы, балета, кукольного театра и современного танца. Новаторство при этом может быть удручающе однообразным - как, например, у московского театра “ЧерноеНебоБелое”. Называйся номинация, скажем, “клубным шоу”, у этой команды едва ли нашлись бы конкуренты: под любой спектакль “Неба” можно с равным успехом жевать и танцевать, изредка поглядывая на сцену, где что-то все время грохочет и сверкает, а потерявшие антропоморфность существа усердно машут щупальцами и топочут ложноножками. Но смотреть на все это из театрального кресла надоедает минут через пять, и начинаешь думать, как это, в сущности, глупо и, наверное, очень неудобно - танцевать, надев на голову шланг. Два лучших спектакля нынешней “Новации” были тихим и каким-то совсем уже домашним театральным волшебством. Художники Максим Исаев и Павел Семченко, называющие себя Русским инженерным театром АХЕ, как фокусники, извлекали реквизит своего “Господина Кармен” из двух чемоданов и устраивали безмолвную и престранную словесную дуэль: один писал имя Carmen, другой Jose, всякий раз выдумывая новый хитроумный способ (от огонька сигареты и краски из пульверизатора до розы, вымоченной в вине, и окровавленных бинтов). Любовный сюжет, разыгранный как соревнование двух фантазеров, был драматичным и восхитительным, и все-таки создатели театра “Тень” Илья Эпельбаум и Майя Краснопольская сочинили еще более красивую и умную игру. Их “Апокалипсис” - театр одного зрителя. Кроме шуток: вам дают в руки свечу, ведут по темному коридору, усаживают перед зеркалом и предлагают почувствовать себя творцом и даже немножко Творцом. Фокус в том, что нижняя часть зеркала - прозрачное стекло: лицо вы видите свое, а руки - сидящего за зеркалом Ильи Эпельбаума. Но перед тем, как рассказать, что происходит дальше, надо объяснить, как в этом спектакле сделана фонограмма. Использованный в “Апокалипсисе” фрагмент библейского текста состоит из 200 слов, и все они озвучены разными голосами. Из лежащего в фойе огромного рукодельного фолианта, заменяющего программку, можно узнать, кто какое слово произнес. Большинство голосов принадлежит сегодняшним театральным людям, кое-что заимствовано из фильмов (есть, например, Евгений Леонов из “Винни-Пуха”), но в списке персонажей, озвучивших спектакль, встречаются даже те, кто умер до изобретения звукозаписи: Эпельбаум говорит, что голоса Пушкина, Мочалова и Каратыгина синтезировали по их изображениям в каком-то немецком институте. Хотите верьте, хотите нет, но в любом случае это не только розыгрыш. В “Апокалипсисе” замечательным образом соединяется забавное и величественное. Просто представьте, как под зеркальным отражением вашего лица чьи-то невидимые руки зажигают спичку и звучит записанный таким вот странным образом текст: “И сказал Бог: да будет свет. И стал свет”. Священную историю здесь рассказывают с помощью нескольких спичечных коробков и фигурок, умещающихся на ладони, но ощущение веселого чуда и всамделишной тайны не пропадает даже тогда, когда Илья Эпельбаум показывает вместо спектакля слайды и объясняет, как все это было сделано. Дело в том, что в случае чудес размер не имеет значения.
|